Первая волна осмысления глобализации: оптимизм

Геополитика
08.01.2016
Александр Дугин

Ф. Фукуяма: тезис «конца истории»

Рассмотрим три этапа, которые можно выделить в осмыслении последней версии (пятой формы) глобализации в самые последние времена — с конца 1980-х гг. до настоящего времени. Эта периодизация была предложена группой ученых стэндфордского университета (Д. Хэлд, Э. МакГрю, Д. Голдблатт, Дж. Перратон)28, подхвачена американским специалистом по глобализации Дэвидом А. Крокером29 и постепенно стала общепринятой.

Эти авторы выделили три модели обобщенной оценки глобализации — гиперглобализм, скептицизм и трансформационизм30. Рассмотрим их последовательно.

После распада социалистического лагеря и СССР у целого ряда политологов, аналитиков и экспертов сложилось впечатление, что это событие ставит точку в сложной диалектике этапов глобализации и отныне мир становится полностью интегрированным, т. к. ничто больше не сможет помешать развитию либерально-капиталистической парадигмы, воцарившейся в планетарном масштабе. Гиперглобалисты относились к этим изменениям с оптимизмом и полагали, что «точка невозврата» пройдена и мир уже стал в целом глобальным, единым и планетарным, а остаточные конфликты и противоречия постепенно сгладятся сами собой.

Такой точки зрения в начале 1990-х гг. придерживался американский политолог Фрэнсис Фукуяма, написавший эпохальный текст «Конец истории»31. Ф. Фукуяма опирался на философию истории Гегеля, который считал, что воплощение Абсолютной Идеи в историческом процессе ориентировано на ее кульминацию в субъективном духе. История, став осмысленной, окажется конечной: достигнув определенной цели, она исчерпает свое содержание. К. Маркс применил гегельянский тезис к своей версии диалектического развития производительных сил и производственных отношений, которое должно было закончиться мировой революцией и наступлением «коммунистической формации» как «конца истории». Философ-гегельянец А. Кожев предположил, что история может завершиться и полным планетарным торжеством либерального капитализма, рынка и буржуазной демократии. Фрэнсис Фукуяма, анализируя крах СССР, посчитал, что на глазах сбывается кожевская версия трактовки Гегеля, и написал вначале программный текст, а затем и книгу с соответствующим названием.

Смысл «конца истории», согласно Ф. Фукуяме, сводится к окончанию основных политических конфликтов, разрывавших человечество на предыдущих этапах и составлявших тем самым содержание исторического процесса. Некогда в эпоху «варварства» все воевали со всеми и преобладало право сильного. В Новое время субъектом истории и носителем суверенитета были объявлены национальные государства, и этот принцип лег в основу Вестфальской системы. Национальные государства враждовали друг с другом и тем самым творили европейскую историю, а заодно — через колониальные эпопеи — и историю всего остального мира. После Второй мировой войны соперничество между нациями отошло на второй план перед лицом идеологического противостояния мирового капитализма и мирового социализма, и тогда смыслом истории стало противоборство двух политико-экономических систем. Крах СССР и победа Запада в «холодной войне» завершает и этот период, и, значит, у истории больше нет содержания, нет смысла. За время идеологического противостояния с коммунизмом буржуазные государства достаточно сблизились между собой, чтобы стать основой нового социально-политического и экономического устройства, а исчезновение идеологического противника теоретически позволяет распространить либеральную демократию, рыночную экономику и идеологию «прав человека» на весь мир. В такой ситуации национальные государства постепенно отомрут, а политика полностью заменится экономикой. У экономики нет истории, т. к. нет смысла, нет драматиче­ского напряжения, нет содержания. Мир станет глобальным рынком, в котором восторжествует логистика и оптимизация, что позволит постепенно подтянуться отстающим участникам глобальной экономики к уровню развитых передовых обществ.

Надо сказать, что позже Ф. Фукуяма существенно пересмотрел свои взгляды и признал, что его прогноз оказался слишком оптимистичным32, но его поправки и оговорки значительно менее интересны по сравнению с главным тезисом о «конце истории». И дело не в том, что он поспешил и забежал вперед, а в том, что он совершенно точно воспроизвел философию современного глобализма в ее наиболее законченной, последовательной и стройной форме.

Жак Аттали: «протез эго» и новое кочевничество

К числу гиперглобалистов можно отнести французского политолога Жака Аттали, бывшего в свое время советником президента Франции Франсуа Миттерана и директором Европейского Банка Реконструкции и Развития. В своей книге «Линии Горизонта»33 он описывает собственную версию глобального мира, который, по его мнению, наступает на наших глазах.
Согласно Аттали, человеческое общество построено на насилии и каждая эпоха знает свои модели его организации. Аттали выделяет три порядка общества — «порядок Священного», «порядок Силы» и «порядок Денег». «Порядок Денег» тяготеет к униформизации и однородности. В наше время мы являемся свидетелями окончательного триумфа «порядка Денег», и глобализация является его следствием.
Аттали перечисляет восемь исторических центров, служивших столицами капиталистического пространства («порядка Денег») на предыдущих этапах.

1. Брюгге — около 1300 г.

2. Венеция — около 1450 г.

3. Антверпен — около 1500 г.

4. Генуя — около 1550 г.

5. Амстердам — около 1650 г.

6. Лондон — около 1750 г.

7. Бостон — около 1880 г.

8. Нью-Йорк — около 1930 г.

Сегодня должен возникнуть новый — 9-й центр «порядка Денег», который будет символом перевода всех форм управления и всех ценностей в финансовый эквивалент.

Этот финансовый эквивалент получит воплощение в техниче­ском коде — уникальном наборе цифр для каждой вещи и каждого индивидуума. Электронная карточка будет служить «протезом эго» для каждого человека, с помощью которого будут совершаться финансовые трансакции, коммуникации и т. д. Люди смогут передвигаться по планете беспрепятственно, т. к. в любой точке мира будут находиться терминалы, с помощью которых можно подключиться к глобальной сети. Это Ж. Аттали называет «новым кочевничеством».

С помощью генной биоинженерии удастся найти способы избавиться от многих болезней и усовершенствовать человеческую природу.

Глобальный мир станет пиком человеческой истории, и постепенно все общества сольются в единое мировое государство, управляемое по принципам «порядка Денег» и основанное на постоянном техническом прогрессе и развитии. Все преграды на пути глобального порядка постепенно будут упразднены, и даже самые радикальные противники глобализации убедятся в ее преимуществах.

Глобальный мир, согласно Аттали, на первых порах будет состоять из трех новых экономических пространств:

1) американское пространство, объединяющее обе Америки в единую финансово-промышленную зону;

2) европейское пространство, возникшее после экономического объединения Европы;

3) тихоокеанский регион, зона «нового процветания», имеющая несколько конкурирующих центров: Токио, Тайвань, Сингапур и т. д.

Между тремя интегрированными пространствами, по мнению Аттали, не будет существовать никаких особых различий или противоречий, т. к. и экономический, и идеологический тип будет во всех случаях строго тождественным («порядок Денег»). Единственным различием будет географическое месторасположение наиболее развитых центров, которые концентрически структурируют вокруг себя менее развитые регионы, расположенные в простран­ственной близости. Позже эти зоны сольются в новую общепланетарную систему.

Т. Фридман, Дж. Бхагавати: гиперглобализм

Сходные с «ранним» Ф. Фукуямой и Ж. Аттали взгляды исповедует известный американский журналист Томас Л. Фридман, описывающий в своей книге «Плоский мир»34 и в других работах35 новую картину миропорядка, где глобализацию остановить невозможно. В отличие от Фукуямы, Томас Фридман до сих пор придерживается именно этой позиции. Если кто-то попытается уклониться от глобализации, считает Фридман, то заплатит огромную цену технологического отставания, экономической стагнации, маргинализации в международном сообществе и, наконец, добровольного или «под воздействием обстоятельств» включения в глобальные процессы. В открытом мире могут существовать только «открытые общества»; попытка закрыться в условиях всепроникающих информационных технологий заведомо обречена. Поэтому у глобализации нет альтернативы, и сегодня стоит не вопрос: «глобализация или не глобализация», а вопрос: «глобализация какими темпами, с какими нюансами, в каких приоритетных областях и т. п.».

Столь же оптимистического взгляда на процесс глобализации придерживается известный экономист Джагдиш Бхагавати36. Он утверждает, что глобализация есть однозначное благо для всех развитых и неразвитых обществ, поэтому она должна разворачиваться и вширь, и вглубь, включая беднейшие страны, которые получают тем самым шанс ускоренно пройти важнейшие этапы развития. При этом он подчеркивает, что глобализации не нужно иметь «человеческое лицо», поскольку она и так его имеет (в отличие от колонизации или эпохи идеологического противостояния двух систем). Бхагавати отождествляет глобализацию (как интеграцию всех обществ в одну планетарную социально-экономическую систему) с экономическим ростом и поэтому настаивает на том, что сам факт включения стран в глобальные процессы может вполне заменить наличие у них стратегии экономического и социального развития. Глобализация видится ему единственным ответом на все существующие вопросы.

Можно сказать, что смысл гиперглобализма заключается в следующем:

– глобализация считается однозначным благом, а ее издержки незначительными;

– глобализация представляется объективным процессом, к которому направлена вся логика истории человечества;

– глобализация расматривается как принципиально состоявшаяся, прошедшая «критическую точку» и далее намеревающаяся решать только технические (а не исторические, политиче­ские или идеологические) вопросы;

– глобализация декларируется как ответ, ставить под вопрос который бессмысленно.

Такой подход был преобладающим сразу после крушения СССР.

28Held David, McGrew Anthony, Goldblatt David, Perraton Jonathan. Global Transformations. Stanford: Stanford University Press, 1999.

29Crocker David A. Ethics of Global Development: Agency, Capability, and Deliberative Democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 2008; Idem. Development Ethics, Globalization, and Democratization/ Chatterjee D., Krausz M. (eds.) Globalization, Democracy, and Development: Philosophical Perspectives. Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2007.

30Crocker David A. Development Ethics, Globalization, and Democratization.

31Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: АСТ, 2004.

32Фукуяма Ф. Идеи имеют большое значение. Беседа с А. Дугиным // Профиль. 2007. №23 (531).

33Attali J. Lignes d’horizon. Paris:Fayard, 1990.

34Friedman Thomas L. The World Is Flat: A Brief History of the Twenty-First Century. New York: Farrar, Straus and Giroux, 2005; Idem. The Lexus and the Olive Tree: Understanding Globalization.New York: Farrar, Straus & Giroux, 1999.

35Friedman Thomas L. The Lexus and the Olive Tree: Understanding Globalization.New York: Farrar, Straus & Giroux, 1999.

36Bhagwati Jagdish N. Free Trade Today. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 2002; Idem. In Defense of Globalization. New York: Oxford University Press, 2004.