Грузия

Это были дни, недели, и тонкие, неполные месяцы, когда очаг горел дольше буднего, и возле него наш Гений, Картвельский, или Славянский, или иной, выходил за Предел каноники, тонко-тонко, очень осторожно, дабы петь, нарекать и писать о прекрасном ужасе, ощущенном вне Предела, только для того чтобы пристыженным возвращаться в этот Предел возле гаснущих углей, глянуть на замершую супругу и разинувших рты чад от увиденного Преображенного Отца. С каким же оправданием? Разве с гордостью за сказанный стих, спетую песнь, нареченное имя или написанный образ? Нет, со стыдом: прости, меня, Господи, ибо не терпится мне в этом покое, за границы Русла бытия моего, не терпится мне к тебе и лишь мольба моих любимых возвращает меня яко месяц к звездам своим.